Савва Журба и Иван Холзаков
Jan. 2nd, 2009 07:26 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
alexjourbaПредисловие
Пробовать записать интересные случаи из прожитой жизни за 70 лет, сохранившиеся в моей угасающей памяти, а этих случаев было не мало, это моя давнишняя мечта.
Но к этому делу я относился скептически, рассуждая: кому это интересно?
Что у тебя в жизни было такого важного? Лишнее времяпровождение! Бумагомарательство! Но другой внутренний голос здраво рассуждал и убеждал скептика - работяга спорил с лентяем. Время то идёт. Мне уже в 1975 г сыновья и внуки отпраздновали юбилей - 70-и летие. Поздравили о днём рождения и пожелали всего хорошего. Вот и подумал: умрёшь и никто из твоих внуков не узнает кто мои предки, где родился, как жил, где учился, где и в каких уголках трудился на пользу нашей великой Родины. С пользой ли прожил свою жизнь, или проболтался напрасно среди людей.
Сделал ли что-нибудь полезное и какой след оставил в своей жизни.
И вот следуя совету внутреннего реалиста, я решил оставшееся время, которое мне жизнь отпустит, использовать рационально и каждый день писать по несколько страниц, описывая самые интересные эпизоды из прожитой мной жизни, начиная с самого момента рождения. То, что мне рассказывали мои родители, и то, что я сам помню с детского возраста. По предварительным подсчётам таких рассказов наберётся более сотни.
Может быть кто-нибудь и когда-нибудь, уже после моей кончины, прочтут сие и скажут: "Вот ведь жил чудак на свете - всё записывал, писал и хранил листочки эти - никому не показал".
Итак начнём писать повесть прошедших лет. Прошедших в трудах, горестях и радостях в течение первой половины XX века. Стиль простой, без аллегорий - лишь побольше бы историй.
Я, автор этих воспоминаний - Василий Денисович Журба - сын своих родителей: Дениса Саввича Журбы и Марии Ивановны Холзаковой родился в 1904 г в ночь на 31 декабря по старому стилю (13.01-1905 г.).
Место рождения г. Санкт-Петербург. В день знаменательный для России 9 января 1905 г. по старому стилю меня везли из родильного дома по улицам бурлящего Петербурга. В этот день войска царского правительства расстреляли мирную демонстрацию рабочих, которые во главе с попом - провокатором Гапоном, несли батюшке царю свою петицию, в которой просили его защитить их от мироедов капиталистов.
Савва Григорьевич Журба
По рассказам моего отца Дениса Савича Журба, мой дед Савва Григорьевич всю свою жизнь безвыездно прожил на Украине в селе Разумивке Елисаветградской Губернии и, будучи молодым, захватил лиха крепостного права. После воссоединения Украины с Россией по указу Екатерины II все земли подлежащие войску Запорожскому были розданы русским дворянам, (земли подлежащие селу Разумивки были отданы дворянам Раевским). Об этом говорили надгробные плиты, возле сельской церкви, где были захоронены предки помещиков Раевских - друзей А.С.Пушкина.
В 1906 году старого стиля мне было от роду один год, а дедушке Савве 75 лет. По рассказам родителей дед был еще довольно крепок, черняв, с полным ртом крепких зубов. Не прочь был выпить добрую чарку другую "горилки" и запеть навеселе украинскую песню "Ой чего же ты дубе, на яр похилився? Молодой казаче чого зажурився?" Чаем дедушка Савва пренебрегал, никогда не пил его из стакана, а наливал чай в "миску" -тарелку, бросал туда кусок сахару, размешивал его деревянной ложкой и ел с хлебом, как компот "взвар".
С дедом Саввой, по рассказам матери у меня была очень нежная дружба. Все утверждали, что я был очень похож на деда. Поэтому дед со мной все время возился, таскал на руках, катал на коленях, пел мне песни, рассказывал сказки. Я тоже был очень привязан к деду. Зимними вечерами дед проводил время на широкой печи, меня тоже брал туда же. На. печи было тепло и было много всякой всячины: квашня с тестом, макотра с квашей /кулагой/, сушилось зерно на пшено и т.д.
В один из таких зимних вечеров, по рассказам мамы, мы с дедом проводили время на теплой просторной печи. Дедушка заснул, а я нашарил в потемкам макотру с вкусной кисловатой квашей, сам наелся, измазался и очевидно, решил угостить спящего деда. Наберу в ручонку теплой жижи и слушаю где дед дышит, в то место и выливаю. Но оказалось попадал не в рот деду, а в широко открытую ширинку обширных украинских дедовых шаровар. Дед во сне повернулся на другой бок, почувствовал что-то неладное, проснулся. Что такое? И подумал:
- А не подпустил ли я во сне под себя случаем?
Соскочил с печки, причитая:
- Оце-ж лышенько якэ зробылось!
И побежал за хату вытирать подозрительную жижу. Вытирает и не верит сам себе. Понюхал:
- Эге! Цеж Кваша! Мабуть перэкинулась макитра!
Зашел дед в хату и рассказал маме. Мама на печку - увидела меня, измазанного до ушей вкусной кисловатой квашей, протягивавшего к ней измазанные руки с криком
- На!
Деду шаровары сменили, меня вымыли и снова посадили на печь.
У деда Саввы была большая семья - четыре сына: Демид, Яков, Антон и Денис - мой отец, и три дочери: Наталья, Галина, Прасковья. Итого семь душ. Семейство не маленькое, надо было всех накормить, одеть, обуть, вырастить и вывести в люди.
В селах в те времена этот процесс проходил проще чем в городах. Была бы земля, она все даст. Вырос парень - научился пахать, сеять, убирать, молотить. Повзрослел - женился. Теперь пусть помогает отцу с матерью воспитывать младших братьев и сестер. А появятся свои дети - отделяется "в отдел". Строят ему сообща хату и он начинает жить самостоятельной жизнью.
Дед Савва через год после смерти жены, женился второй раз на старой девушке из своего села, по имени Хивря /Хавронья/ - злобной, сварливой - настоящей мачехе, не жалевшей детей. Старшие братья и сестры себя в обиду не давали, а самому младшему Денису доставалось сполна за всех. На нем мачеха вымещала всю свою злость.
Дед Савва, по рассказам старшей двоюродной сестры Аннушки (Анна Яковлевна Кули-Баба в замужестве), прожил девяносто два года и, когда остался один в хате после смерти Хиври, стал ходить к своим сыновьям нянчить маленьких внуков. Оставшийся надел земли роздал своим сыновьям. После смерти деда осталась одна хата, да усадебный участок земли - сорок соток под крутой горой, на которой росла одна столетняя груша да с десяток слив с вишнями. Хату с усадьбой дед завещал своему младшему сыну Денису - она так и стояла с заколоченными дверями и окнами до самого приезда моих родителей в деревню, после дедовой кончины.
Иван Петрович Холзаков
Деда - маминого отца, Холзакова Ивана Петровича, живого я не видел.
Жили они далеко в Архангельской губернии, Шенгуровского уезда, Благовещенской волости, в деревне Хайбутовской.
По фотографии, которую он нам прислал, я считал, что он был богатырского роста, великан, настоящий представитель русских северных поморов. У него была рыжая борода окладистая во всю грудь лопатой. Правая рука была прижата к сердцу. Был он в брезентовом фартуке. Казалось, что он только что вышел из сарая, где разделывал свежую треску на засолку и его тут же сфотографировали.
У деда Ивана была тоже большая семья, состоящая из шести человек: сыновья -Сергей, Павел, Иван и дочери - Мария /моя мать/, Елена и Екатерина.
Кроме земледелия, дававшего на песчаных землях мизерные урожаи ржи, овса, да картофеля, семья Холзаковых занималась охотой, рыбной ловлей да сплавляли лес вниз по реке Вага, Северной Двине до Архангельска.
Сыновья повзрослев стали настоящими плотогонами, лоцманами, а зимой ловили рыбу, били птицу, зверя. А дочери, кроме основной крестьянской работы, летом и осенью собирали грибы, ягоды; зимой пряли пряжу из льна, ткали полотна.
И все равно, несмотря на тяжелый крестьянский труд, своего хлеба никогда не хватало до нового урожая, и поэтому приходилось заниматься отходничеством, наниматься на побочные заработки. Особенно это касалось подрастающих девушек.
В возрасте 17-18 лет девушек отправляли в город Санкт-Петербург и там они нанимались к различным "господам" горничными, поварами, кухарками.
Пробовать записать интересные случаи из прожитой жизни за 70 лет, сохранившиеся в моей угасающей памяти, а этих случаев было не мало, это моя давнишняя мечта.
Но к этому делу я относился скептически, рассуждая: кому это интересно?
Что у тебя в жизни было такого важного? Лишнее времяпровождение! Бумагомарательство! Но другой внутренний голос здраво рассуждал и убеждал скептика - работяга спорил с лентяем. Время то идёт. Мне уже в 1975 г сыновья и внуки отпраздновали юбилей - 70-и летие. Поздравили о днём рождения и пожелали всего хорошего. Вот и подумал: умрёшь и никто из твоих внуков не узнает кто мои предки, где родился, как жил, где учился, где и в каких уголках трудился на пользу нашей великой Родины. С пользой ли прожил свою жизнь, или проболтался напрасно среди людей.
Сделал ли что-нибудь полезное и какой след оставил в своей жизни.
И вот следуя совету внутреннего реалиста, я решил оставшееся время, которое мне жизнь отпустит, использовать рационально и каждый день писать по несколько страниц, описывая самые интересные эпизоды из прожитой мной жизни, начиная с самого момента рождения. То, что мне рассказывали мои родители, и то, что я сам помню с детского возраста. По предварительным подсчётам таких рассказов наберётся более сотни.
Может быть кто-нибудь и когда-нибудь, уже после моей кончины, прочтут сие и скажут: "Вот ведь жил чудак на свете - всё записывал, писал и хранил листочки эти - никому не показал".
Итак начнём писать повесть прошедших лет. Прошедших в трудах, горестях и радостях в течение первой половины XX века. Стиль простой, без аллегорий - лишь побольше бы историй.
Я, автор этих воспоминаний - Василий Денисович Журба - сын своих родителей: Дениса Саввича Журбы и Марии Ивановны Холзаковой родился в 1904 г в ночь на 31 декабря по старому стилю (13.01-1905 г.).
Место рождения г. Санкт-Петербург. В день знаменательный для России 9 января 1905 г. по старому стилю меня везли из родильного дома по улицам бурлящего Петербурга. В этот день войска царского правительства расстреляли мирную демонстрацию рабочих, которые во главе с попом - провокатором Гапоном, несли батюшке царю свою петицию, в которой просили его защитить их от мироедов капиталистов.
Савва Григорьевич Журба
По рассказам моего отца Дениса Савича Журба, мой дед Савва Григорьевич всю свою жизнь безвыездно прожил на Украине в селе Разумивке Елисаветградской Губернии и, будучи молодым, захватил лиха крепостного права. После воссоединения Украины с Россией по указу Екатерины II все земли подлежащие войску Запорожскому были розданы русским дворянам, (земли подлежащие селу Разумивки были отданы дворянам Раевским). Об этом говорили надгробные плиты, возле сельской церкви, где были захоронены предки помещиков Раевских - друзей А.С.Пушкина.
В 1906 году старого стиля мне было от роду один год, а дедушке Савве 75 лет. По рассказам родителей дед был еще довольно крепок, черняв, с полным ртом крепких зубов. Не прочь был выпить добрую чарку другую "горилки" и запеть навеселе украинскую песню "Ой чего же ты дубе, на яр похилився? Молодой казаче чого зажурився?" Чаем дедушка Савва пренебрегал, никогда не пил его из стакана, а наливал чай в "миску" -тарелку, бросал туда кусок сахару, размешивал его деревянной ложкой и ел с хлебом, как компот "взвар".
С дедом Саввой, по рассказам матери у меня была очень нежная дружба. Все утверждали, что я был очень похож на деда. Поэтому дед со мной все время возился, таскал на руках, катал на коленях, пел мне песни, рассказывал сказки. Я тоже был очень привязан к деду. Зимними вечерами дед проводил время на широкой печи, меня тоже брал туда же. На. печи было тепло и было много всякой всячины: квашня с тестом, макотра с квашей /кулагой/, сушилось зерно на пшено и т.д.
В один из таких зимних вечеров, по рассказам мамы, мы с дедом проводили время на теплой просторной печи. Дедушка заснул, а я нашарил в потемкам макотру с вкусной кисловатой квашей, сам наелся, измазался и очевидно, решил угостить спящего деда. Наберу в ручонку теплой жижи и слушаю где дед дышит, в то место и выливаю. Но оказалось попадал не в рот деду, а в широко открытую ширинку обширных украинских дедовых шаровар. Дед во сне повернулся на другой бок, почувствовал что-то неладное, проснулся. Что такое? И подумал:
- А не подпустил ли я во сне под себя случаем?
Соскочил с печки, причитая:
- Оце-ж лышенько якэ зробылось!
И побежал за хату вытирать подозрительную жижу. Вытирает и не верит сам себе. Понюхал:
- Эге! Цеж Кваша! Мабуть перэкинулась макитра!
Зашел дед в хату и рассказал маме. Мама на печку - увидела меня, измазанного до ушей вкусной кисловатой квашей, протягивавшего к ней измазанные руки с криком
- На!
Деду шаровары сменили, меня вымыли и снова посадили на печь.
У деда Саввы была большая семья - четыре сына: Демид, Яков, Антон и Денис - мой отец, и три дочери: Наталья, Галина, Прасковья. Итого семь душ. Семейство не маленькое, надо было всех накормить, одеть, обуть, вырастить и вывести в люди.
В селах в те времена этот процесс проходил проще чем в городах. Была бы земля, она все даст. Вырос парень - научился пахать, сеять, убирать, молотить. Повзрослел - женился. Теперь пусть помогает отцу с матерью воспитывать младших братьев и сестер. А появятся свои дети - отделяется "в отдел". Строят ему сообща хату и он начинает жить самостоятельной жизнью.
Дед Савва через год после смерти жены, женился второй раз на старой девушке из своего села, по имени Хивря /Хавронья/ - злобной, сварливой - настоящей мачехе, не жалевшей детей. Старшие братья и сестры себя в обиду не давали, а самому младшему Денису доставалось сполна за всех. На нем мачеха вымещала всю свою злость.
Дед Савва, по рассказам старшей двоюродной сестры Аннушки (Анна Яковлевна Кули-Баба в замужестве), прожил девяносто два года и, когда остался один в хате после смерти Хиври, стал ходить к своим сыновьям нянчить маленьких внуков. Оставшийся надел земли роздал своим сыновьям. После смерти деда осталась одна хата, да усадебный участок земли - сорок соток под крутой горой, на которой росла одна столетняя груша да с десяток слив с вишнями. Хату с усадьбой дед завещал своему младшему сыну Денису - она так и стояла с заколоченными дверями и окнами до самого приезда моих родителей в деревню, после дедовой кончины.
Иван Петрович Холзаков
Деда - маминого отца, Холзакова Ивана Петровича, живого я не видел.
Жили они далеко в Архангельской губернии, Шенгуровского уезда, Благовещенской волости, в деревне Хайбутовской.
По фотографии, которую он нам прислал, я считал, что он был богатырского роста, великан, настоящий представитель русских северных поморов. У него была рыжая борода окладистая во всю грудь лопатой. Правая рука была прижата к сердцу. Был он в брезентовом фартуке. Казалось, что он только что вышел из сарая, где разделывал свежую треску на засолку и его тут же сфотографировали.
У деда Ивана была тоже большая семья, состоящая из шести человек: сыновья -Сергей, Павел, Иван и дочери - Мария /моя мать/, Елена и Екатерина.
Кроме земледелия, дававшего на песчаных землях мизерные урожаи ржи, овса, да картофеля, семья Холзаковых занималась охотой, рыбной ловлей да сплавляли лес вниз по реке Вага, Северной Двине до Архангельска.
Сыновья повзрослев стали настоящими плотогонами, лоцманами, а зимой ловили рыбу, били птицу, зверя. А дочери, кроме основной крестьянской работы, летом и осенью собирали грибы, ягоды; зимой пряли пряжу из льна, ткали полотна.
И все равно, несмотря на тяжелый крестьянский труд, своего хлеба никогда не хватало до нового урожая, и поэтому приходилось заниматься отходничеством, наниматься на побочные заработки. Особенно это касалось подрастающих девушек.
В возрасте 17-18 лет девушек отправляли в город Санкт-Петербург и там они нанимались к различным "господам" горничными, поварами, кухарками.
